«Те, кто протестует,  оставляют факелы среди тьмы»

«У меня был суд в присутствии родителей». Письмо 16-летней студентки «музыкальной шараги». Ее преследуют за участие в протесте против мобилизации.

«Те, кто протестует,  оставляют факелы среди тьмы» Читать дальше »

«Для меня год войны – это год ненависти, репрессий и похорон»

«Решение покинуть Россию было очень тяжелым. Мы люди предпенсионного возраста. У нас была работа, был дом, который построили сами». Эмиграция как цена свободы: письмо Ирины из станицы Тамань.

«Для меня год войны – это год ненависти, репрессий и похорон» Читать дальше »

«Не скажешь, где печатали плакат? Тогда поиграем в Гестапо»

«До начала войны каждый из нас был на своем месте, и мы делали то, что должны«». Как стремление объединиться, митинги и пикеты привели к обыскам, арестам и пыткам: история мордовского активиста Кирилла Матявина, который верил, что жизнь в России можно изменить.

«Не скажешь, где печатали плакат? Тогда поиграем в Гестапо» Читать дальше »

«Страшно потерять лицо в минуты физической или психической слабости»

Депрессия, страх тюрьмы и неожиданная поддержка от дальних знакомых: как журналистке, ведущей военную хронику в Фейсбуке, помогли улететь из России в Израиль друзья по соцсети.

«Страшно потерять лицо в минуты физической или психической слабости» Читать дальше »

«У наклеек на наших квартирах был эсэсовский почерк»

Как Оксана Акмаева, известный в Калининграде организатор культурных событий, 24 февраля вышла на антивоенный митинг, после чего подверглась преследованиям и получила политическое убежище в Германии

«У наклеек на наших квартирах был эсэсовский почерк» Читать дальше »

«Государство превратилось в секту варваров и убийц» 

Одиночные пикеты в Псковской области и борьба за активистов в судах. История превращения полицейского в политика, затем в чиновника, а после 24 февраля в правозащитника.

«Государство превратилось в секту варваров и убийц»  Читать дальше »

Поиск
EN