Я много лет говорил, что этот режим способен на всё, что он самый страшный в истории человечества – это я себя цитирую. Надо мной смеялись, но я объяснял, почему я так считаю – потому что он очень умело мимикрирует. С ним нельзя играть в выборы, нельзя верить в суды, от него нужно начать защищаться всеми способами как можно раньше и укреплять сопротивление.
Виктор Корб: «Это самый страшный режим» Читать дальше »
«Время трещит, но пока не ломается.
Спит Нострадамус, молчат аналитики.
Скоро ли гибель? Какая нам разница?
Нас не касается, мы — вне политики».
Анастасия Лукомская: «Правление Путина закончится большой катастрофой» Читать дальше »
Эшники не дремлют, приезжают за мной. Следователь — сын моей школьной подруги. Он говорит «Я только исполнитель». Я отвечаю: «Такой вот исполнитель в 1938 году расстрелял моего прадеда». В протоколе была ошибка на ошибке. Дважды меня назвали другой фамилией. Дело вообще не должно было до суда дойти. И потом они про меня забыли. Но когда я выдвинулась в кандидаты в депутаты, мне пошли звонки, СМС от этого следователя.
Ирина Непполайнен: «Путин на экране вызывает у меня матерный рефлекс» Читать дальше »
Я работала в организации, которая имеет отношение к оборонно-промышленному комплексу. Мне не раз говорили в этой организации, что невозможно работать здесь и заниматься политическим активизмом, что это все плохо закончится. И я жила страхом, что на меня сфабрикуют дело о госизмене.
Надежда Щетинина: «Я жила страхом, что на меня сфабрикуют дело о госизмене» Читать дальше »
Мы писали: «Если вы против СВО, голосуйте за нас». И на большинстве участков мы победили — без электронного голосования.
Илья Макаров: «Настрой себя, что никогда не вернешься. Жить будет легче» Читать дальше »